Автор книги, Ирина Владимировна Невская - историк, Почетный работник общего образования РФ, участник энциклопедии "Лучшие люди России".
Москва давно уже была «отставной» столицей. <...>Здесь оседали обедневшие дворяне, проевшие свои имения в блистательную екатерининскую эпоху, затем сановники, спасающиеся от павловского режима. Государи и государыни не жаловали Москву. <...>Москва была обижена невниманием к себе монарших особ и встала в оппозицию. Оппозиция выражалась в старческом брюзжании, склоках, сплетнях и пересудах, а главное – в тотальном осуждении всего, что исходило от официального Петербурга. В этой, доживающей свой дворянский век, Москве и встретились впервые два великих человека той эпохи, два Александра. Позже, когда одного из них уже не станет, второй так опишет эту встречу: «В 1810 в первый раз увидел я государя. Я стоял с народом на высоком крыльце Николы на Мясницкой. Народ, наполнявший все улицы, по которым должен он был проезжать, ожидал его нетерпеливо. Наконец, показалась толпа генералов, едущих верхами. Государь был между ими. Подъехав к церкви, он один перекрестился, и по сему знаменью народ узнал своего государя». Пушкин выделил слово «один». Жест государя был, по-видимому, вполне обдуманным. Венчанный артист знал, что делал: патриархальная Москва ценила свою византийскую патриархальность. Театральный жест государя льстил Третьему Риму. <...>
Впрочем, тогда, в 1810, юный первенец четы Пушкиных ещё не знал, что скоро первая ниточка свяжет его с императором Александром на всю жизнь. Этой связующей нитью стал Лицей. У государя уже зародилась идея о закрытом привилегированном учебном заведении, министру юстиции и госсекретарю Михаилу Михайловичу Сперанскому суждено было выносить и воплотить её в жизнь.<....>
Можно ли сказать, что Пушкин в лицейские годы восхищался императором? Первые стихотворные опыты позволяют с уверенностью утверждать это. Вот небольшой отрывок из поэмы «Бова», написанной Пушкиным в 1814 году:
«Вы слыхали люди добрые
О царе, что двадцать целых лет
Не снимал с себя оружия,
Не слезал с коня ретивого,
Всюду пролетал с победою,
Мир крещёный потопил в крови,
Не щадил и некрещёного,
И, в ничтожество поверженный
Александром, грозным ангелом,
Жизнь проводит в унижении
И, забытый всеми, кличется
Ныне Эльбы императором…»
В этом произведении будущий гений впервые ставит рядом Александра и Наполеона. Наполеон здесь – воплощение зла, коварства и подлости (он выведен в образе царя Дадона), Александр же карающий «грозный ангел». Таким образом, сразу создаётся атмосфера нравственного противостояния. Однажды поставив проблему Александра и Наполеона в нравственной плоскости, Пушкин будет возвращаться к ней на протяжении всей своей жизни. Это был поединок двух титанов, и исход его был неясен. Чем дальше удалялись события тех роковых лет, тем противоречивее становилось отношение к ним поэта. Уже в 1815 году после получения известия о том, что Наполеон покинул остров Эльба и 1 марта высадился во Франции, первые сомнения закрадываются в душу Александра Пушкина. Ему уже мало собственной веры в праведность победы русского царя, разум требует подтверждения извне. …И он вкладывает слова убеждения в уста самого «злодея», Наполеона:
«Но туча грозная нависла над Москвою,
И грянул мести гром!..
Полнощи царь младой! – ты двигнул ополченья,
И гибель вслед пошла кровавым знаменам,
Отозвалось могущего паденье,
И мир земле, и радость небесам,
А мне – позор и заточенье!»
Победа над злодеем праведна не потому, что Александр – «грозный ангел», а потому что он «двигнул ополченья». <...>Война 1812 года – это гром мести народной, грянувший над «могущим» и приведший к его паденью. Так впервые для себя Пушкин разделил личность Александра I на две составляющих: на частное лицо Александра Павловича Романова и носителя власти, поставленного Богом во главе русского народа. Как часто впоследствии Пушкин будет экспериментировать над образом царя, смешивая и разделяя две его ипостаси, вынося приговор и отменяя его. В итоге оценка царской ипостаси окажется негативной, а вот Александр – человек станет предметом скрупулёзного разбирательства, не всегда объективного, но всегда внутренне мотивированного.
Пушкин никогда не преуменьшал значения освободительной миссии императора Александра, но он чётко расставлял акценты.<...>
<...> проблема противостояния Александра I и Наполеона, продолжала волновать поэта. Он размышляет, за кем осталась моральная победа в этом поединке. Поводом для возвращения к данной теме стало известие о смерти Наполеона на острове Св. Елены в 1821 году. Пушкин пишет стихотворение «Наполеон». С первых же слов поэт определяет статус поверженного полководца:
«Чудесный жребий совершился:
Угас великий человек».
Статус императора Александра иной:
«Мы очутилися в Париже,
А русский царь главой царей».
Наполеон велик во вневременном пространстве, потому что гениален; слава Александра – ситуативна, временна, династически обусловлена: он – царь победившего народа. Пушкину наверняка было известно о состязании двух императоров в величии. Живы ещё были очевидцы этого состязания. Русский царь демонстрировал величие скромности и простоты потомственного самодержца, французский «могучий баловень побед» - величие завоёванного богатства и роскоши. Наполеон добивался императорского титула, он завидовал тому, кто владел этим титулом по праву рождения. Это была маленькая слабость великого человека:
«Тебя пленяло самовластье
Разочарованной красой».
Но вот два главных бойца сошлись, наконец, в очном поединке в Тильзите. Победа осталась за корсиканцем:
«Тильзит надменного героя
Последней славою венчал…»
Пушкин, как и многие его современники, считал тильзитский мир серьёзным просчётом императора Александра и его кабинета. Но поединок не окончен. Последнее слово ещё не сказано:
«Настали времена другие:
Исчезни краткий наш позор!
Благослови Москву, Россия!
Война, по гроб наш договор!»
Знал ли Пушкин об Александровой клятве? Фраза «Война: по гроб наш договор!» - косвенно указывает на это. Поэт в юности встречался с Н.И.Тургеневым, автором «России и русских», который так комментирует переломный момент в кампании 1812 года: «Наполеон всегда думал, что занятие Москвы не замедлит привести к миру, условия которого будут продиктованы им самим. Эта мысль очень занимала также общественное мнение России и беспокоила того, которого провозгласили впоследствии спасителем страны; ибо, извещая императора об оставлении Москвы, Кутузов особенно настаивал на том, чтобы не вступали в переговоры с врагом! Александр доказал, что он умел быть твёрдым, когда хотел. Потом рассказывали, что он решился на все испытания, готов был удалиться даже в Сибирь, лишь бы только не вступать в переговоры с Наполеоном».
Война, наконец, окончена, «И скоро силою вещей / Мы очутилися в Париже»; поверженный тиран водворён сначала на о. Эльба, потом на Св. Елену, где и закончил свой бурный век. Но моральную победу, по мнению Пушкина, одерживает Наполеон:
«Хвала… Он русскому народу
Высокий жребий указал
И миру вечную свободу
Из мрака ссылки завещал».
В отличие от Наполеона, Александр принёс миру вместе с победой «тихую неволю». Но победителя не судят, а потому:
«…целуйте жезл России
И вас поправшую железную стопу».
Александр в этом стихотворении уже не юный царь, обманутый, как считал поэт, в Тильзите опытным полководцем. Здесь он предстаёт «владыкой севера», играющим «жребиями земли», уверенным в своей непогрешимости и властным. Но тень поверженного соперника тревожит его; и не просто тревожит, но ещё и грозит:
«Во цвете здравия и мужества и мощи,
Владыке полунощи
Владыка запада, грозящий, предстоял».
В 1824 году и императору Александру и поэту был известен источник угрозы. Нет, не тень Наполеона угрожала Самовластью, а сами победители, привезшие из Парижа в Россию дух «мятежной вольности».
«Большое видится на расстояньи». Более чем через десятилетие, возвращаясь к событиям той героической эпохи, умудрённый опытом поэт по достоинству оценит заслуги Александра I в освобождении Европы и в превращении России в крупнейшую мировую державу:
«Вы помните, как наш Агамемнон
Из пленного Парижа к нам примчался.
Какой восторг тогда пред ним раздался!
Как был велик, как был прекрасен он,
Народов друг, спаситель их свободы!
Вы помните – как оживились вдруг
Сии сады, сии живые воды,
Где проводил он славный свой досуг.
И нет его – и Русь оставил он,
Взнесенну им над миром изумленным,
И на скале изгнанником забвенным,
Всему чужой, угас Наполеон».
Поединок завершён, победитель определился, смысл произошедшего ясен. Гений мыслителя возобладал над личной неприязнью Пушкина – человека и вместо поверженного юношеского кумира поставил на пьедестал выдающегося государственного деятеля, Благословенного для России и Европы императора Александра I.
<...>Пушкин, в отличие от царедворцев, далёк от лести и превознесения царских заслуг. Его отстранённость от двора не позволяла ему подпасть под обаяние личности Александра, но в его оценке звучит главное – победа России над Наполеоном. Ни личные обиды, ни неприятие императора Александра большинством дворянства не заставили поэта умалить его заслуги в великом деле освобождения России и Европы.
